➡ РУССКАЯ ГОНЧАЯ

Время появления и корни происхождения гончей в России неизвестны, но существование местной породы в очень древней Руси бесспорно. Мнение некоторых авторов, что гончая пришла к нам от татар, необоснованно. Ведь татары были исконными степняками, а гончая — собака лесной охоты. Если татары стали охотиться с гончей в тех лесных краях, где они осели, то гораздо вероятнее, что ими использовалась та собака, которую они нашли в завоёванных местах.И тем с большим основанием можно утверждать это, если учесть, что об охоте с гончей свидетельствуют памятники, созданные до татарского ига.Много раз упоминается гончая и в древних летописях. Фрески в киевском Софийском соборе, построенном в XI веке, подтверждают, что охота с гончей была известна ещё во времена Ярослава Мудрого.О наших гончих свидетельствуют и более поздние литературные источники. Например, посол императора Максимилиана Герберштейн, описывая в своих «Записках о Московии» богатейшую псовую охоту великого князя Василия III, говорит не только о борзых, но и о гончих, которых у князя, по словам Герберштейна, было очень много и которые работали в больших стаях.Эти сведения относятся к началу XVI столетия. Хорошая организация псовой охоты Василия III даёт основание заключить, что это дело не было какой-то новинкой и что, наоборот, к XVI столетию уже накопился большой опыт псовой охоты.

Царь Михаил Фёдорович (начало XVII века) проявлял серьёзную заботу о своей охоте вообще и, в частности, о гончих.О гончих более позднего времени также есть немалое количество литературных материалов.Первым специальным трудом по псовой охоте явилась книга немца фон Лессинга «Регул, принадлежащий до псовой охоты», вышедшая в свет при царе Алексее Михайловиче в середине XVII века.О гончих в России в XVIII столетии говорится в книгах Н. Макарова и Евг. Дюбюка (сведения этих авторов касаются в основном борзых и гончих собак Костромской губернии).В XVIII веке в Россию начинают попадать западные гончие — французские и английские.По официальным сведениям, в 1730 г. в царской охоте, размещавшейся в Москве в Измайловском зверинце, насчитывалась 241 собака, в том числе 50 борзых, 50 французских гончих, 128 гончих русской породы, 4 кровяных гончих (блодхаундов) и 9 такселей (такс).Насколько несовершенно было ведение пород гончих в те времена, можно судить по той их разнотипности и разношёрстности, которую стали отмечать в печати охотники XIX столетия, оказавшиеся в положении наследников, получивших достаточно беспорядочное и даже чуть ли не хаотическое наследство.С семидесятых годов прошлого столетия в России началась более или менее серьёзная племенная работа с породами гончих. С этого же времени (1874 г.) у нас начали устраиваться регулярные выставки охотничьих собак, которые явились, с одной стороны, смотром наличного породного материала, а с другой — послужили толчком, стимулом к обдуманному и целенаправленному подбору производителей в собаководстве.

Различные авторы усматривали в России существование 12-13 пород гончих (называли их по-разному): старинная русская, костромская; русская прямогонная, русская крутогонная, русская пешая, арлекин, англо-русская, польская тяжёлая, польская паратая, польская заячья, курляндская, брудастая, русско-польская.Критический анализ этого списка показывает, что многие из названных пород являлись либо просто выдуманными, либо отдельными уклоняющимися от нормы типами действительно существовавших пород.Все пять русских пород в действительности были одной породой, а представление о многих породах русской гончей создавалось вследствие её разнотипности. Разнотипность же существовала огромная, так как многие помещики держали свои псарни обособленно, при подборе производителей руководствовались не каким-либо общепринятым стандартом, а лишь своим собственным вкусом и вели породу, как говорится, «в себе», т. е. не допускали смешения своих собак с гончими других псарен.Разнообразие и как бы разнопородность русской гончей зависела не только от разобщённости псарен, но и от прибавления к отечественной гончей крови западных пород гончих — польской, английской и других, а возможно, даже и пород легавых.Так, в середине XVII столетия фон Лессинг в названной книге «Регул, принадлежащий до псовой охоты» рекомендовал для получения верхочутых гончих «соблюсти» (т. е. повязать) легавую суку (с оговоркой, «чтоб она была породная») с гончим выжлецом, который тоже должен быть «породный мастер». После того как щенки перегодуют («как распустуют»), повязать их тоже с лучшими мастерами (гончими). А затем «от того, то есть, от третьего колена, прямо верхочутых собак иметь».Вряд ли совет Лессинга не был использован, и, наверное, в некоторых тогдашних стаях (семьях) гончих оказалась кровь легавых.Как известно, в XVIII столетии начался завоз в Россию английских гончих, и теперь невозможно установить, насколько сильным было влияние английских оленегонов и лисогонов на нашу коренную гончую. А что оно действительно было и притом заметное, видно из неоднократных упоминаний в охотничьей литературе XIX столетия о происхождении пресловутых «костромичей» от английских гончих.Есть сведения и о более новом подмешивании других пород к русской гончей. Н.П. Пахомов сообщает точные данные о том, что при создании знаменитой багряной стаи Першинской охоты — образца русской гончей — использованы гончие пензенского помещика Н.А. Панчулидзева, происходившие от собак А.И. Арапова. А последние внешне не отличались от польских гончих.

Есть ещё более сильные свидетельства. Н.П. Кишенский, известный знаток и судья гончих, бывший даже в конце XIX и начале XX веков «вершителем гончих судеб», указывал на нечистопородность современных ему русских гончих. В книге «Ружейная охота с гончими» он писал: «В настоящее время (т. е. в конце XIX века — В.К.) породы гончих страшно перемешались. …теперь трудно достать гончую, в которой не было бы английской крови». При выборе гончих он рекомендовал: «одной масти советую избегать — это каштановой или кофейной; такие гончие обыкновенно с примесью легавой крови»… Из высказываний Н.П. Кишенского можно заключить, что в России встречались гончие и такого вовсе негончего окраса (по действующим в настоящее время стандартам кофейный или каштановый окрас ставит гончую вне породы). Итак, несомненно, предки нынешних русских гончих имели примеси английских, польских, французских гончих, а также и легавых (кофейный окрас).Порочит ли это ныне существующую породу русских гончих? Большая ли беда, если русская гончая не обошлась без различных и, вероятно, довольно значительных примесей крови инопородных собак?И большой ли грех говорить, что в дооктябрьском периоде все наши гончие не представляли собой вполне выкристаллизовавшихся пород?Конечно нет! Нельзя же рассчитывать на существование настоящих пород всероссийского масштаба в те времена, когда, с одной стороны, слишком велика была возможность притока посторонних кровей, а, с другой — в течение веков не было ни родословных книг, ни какой бы то ни было регистрации гончих, ни выставок, которые могли бы служить стандартизации гончих пород. Не было даже понятия о племенной работе с собакой.

➡ РУССКАЯ ПЕГАЯ ГОНЧАЯ

Лишь в конце XIX столетия после проведения первых выставок охотничьих собак в России создалось представление о недопустимом хаосе в ведении пород гончих, о необходимости стандартов.Стал, наконец, формироваться тип русской гончей. Лучшими представителями породы были признаны Комынинские и Алексеевские гончие.А что же толки о «старинной» русской гончей, обладавшей, якобы, какими-то сверхъестественными талантами?Стоит только вспомнить «старинных» владельцев псовых охот, вряд ли смысливших в собаководстве, да и мало интересовавшихся им, чтобы не поверить ни в отличный экстерьер, ни в исключительные способности «старинных» гончих.В самом деле, какие из рабочих качеств могли быть в старину особенно хороши? Голоса собак да их злоба. Общеизвестно, что в старые времена назначение нашей гончей сводилось лишь к тому, чтобы выставить зверя из леса в поля на своры борзых, а дальше гончая не имела права гнать. Значит, ни добычливость, ни вязкость, ни мастерство у «старинной» гончей не развивались, да и особенно тонкого чутья ей не требовалось, если вся гоньба по зверю длилась считанные минуты, редко полчаса!Следует остановиться на знаменитой и прославленной в своё время «костромской» породе, поскольку это название все ещё бытует у провинциальных охотников, и находятся даже кинологи, всё ещё как-то тяготеющие к памяти «сельца Охотничьего», поместья Н.П. Кишенского, которое он рекламировал как единственно оставшийся в России питомник подлинных, чистокровных «костромских» гончих.Костромская порода, как совершенно самостоятельная и чисто аборигенная, была создана воображением охотников и миф о ней поддержан Н.П. Кишенским. Что это так, теперь неопровержимо доказано Н.П. Пахомовым, который в книге «Породы гончих» (1931 г.) приводит любопытное сопоставление описаний костромской гончей по Н.П. Кишенскому («Ружейная охота с гончими», 1906 г.), М.П. Губину («Руководство по псовой охоте», 1890 г.) и Г.Д. Розену («История гончих собак», 1896 г.).

Эти авторы жили и писали примерно в одно время. Однако Н.П. Кишенский считал типичным для костромича «череп узкий борзоватый с развитым гребнем», а М.П. Губин и Г.Д. Розен называли голову этой собаки «коротковатой, широкой между ушами». Н.П. Кишенский считал, что для «костромича» типичны глаза «средней величины, чёрные (вернее, карие) или жёлтые, бывают очень светлые», М.П. Губин — «большие навыкате, весёлые и всегда тёмного цвета», а по Г.Д. Розену они — «небольшие чисто жёлтого цвета».Не стоит перечислять все расхождения в описаниях «костромича» различными авторами, очевидно, они описывали то, что видели, а видели они по-разному. Ясно, что так называемая «костромская гончая» была лишь одним из нестандартных «вариантов» большой и не упорядоченной русской породы.Отметим ещё лишь одну многозначительную черту в описании «костромской гончей», сделанном её главным пропагандистом Н.П. Кишенским. Говоря об одном из самых ярких признаков породы — окрасе, он утверждал, что: «костромские гончие бывают трёх мастей: чёрные впросерь в подпалинах, жёлто-багряные и чёрно-пегие в подпалинах…».Из этого высказывания видно, что Кишенский ошибочно относил к «костромичам» и чёрно-пегую в румянах англо-русскую гончую, которая, кстати сказать, в Костромской губернии была, по-видимому, одним из главных корней местной гончей. Недаром же в журнале «Коннозаводство и охота» за 1843 г. автор под инициалами В.О. писал, что в этой губернии «гончие идут от английских собак, выписанных очень давно богатым помещиком Салтыковым». Недаром и в 1846 г. Реутт в двухтомном труде «Псовая охота» утверждал: «У нас, в Костромской губернии, славящейся отличными породами гончих, происшедшими от английских и польских собак…»Н.П. Пахомов, справедливо считая наиболее достоверными высказывания людей, пишущих о гончих бесхитростно, без какой-либо предвзятости, ссылается на С.М. Глебова, который в заметке («Журнал охоты») упоминает «знаменитых костромских собак Павлова и Зузина от английских». Н.П. Пахомов указывает также на статью Ауэрбаха «Из недавнего прошлого» («Природа и охота», 1885, № 10), где в описании гончих костромских охотников Мустафина и Павлова имеются такие выражения: «Собаки Мустафина… все краснопегие с жёлтыми подпалинами», «Павловские собаки чёрные… в маленьких красных подпалинах на бровях и на груди…».С большим основанием можно считать, что мустафинские багряно-пегие были с английской кровью, а павловские — с польской. А ведь основой «единственно чистокровных» костромских гончих Н.П. Кишенского послужили как раз мустафинские и павловские гончие. Но Кишенский не желал видеть очевидного и, убедив себя, что его собаки самые лучшие, единственные и т. д., вёл свою псарню на теснейшем инбридинге к неминуемому вырождению и действительно довел её до самого жалкого состояния.Всё сказанное отчётливо показывает, какой сумбур царил в толках о гончих, о «старинных» породах и в пропаганде породы каких-то необычайных «костромичей».

Надо полагать, что среди гончих Костромской губернии было много действительно хороших рабочих собак, хотя они и не являлись строго определённой породой. Они-то и создали представление о замечательных костромичах, перешедшее затем в легенду о «костромской» породе.Таким образом, несомненно, что в XIX столетии русская гончая была не разнопородна, а очень разнотипна и разномастна в силу разных примесей. Что касается англо-русской гончей (ныне русской пегой), то и она не могла быть достаточно стандартной, так как одновременно эта помесь выводилась в различных псарнях и строилась на разном исходном материале и в зависимости от взглядов владельца той или иной стаи гончих, приближалась то к русской породе, то к английской, а то даже и к французской (англо-франко-русские гончие Першинской охоты).Выставки собак заставили охотников обратить внимание на этот разнобой в породах и многие собаководы стали стремиться к созданию более или менее единого типа русской гончей, к установлению некоторых рамок и для помесей (англо-русской и русско-польской).В 1896 г. в Москве состоялся съезд псовых охотников, который принял стандарт русской гончей, составленный известным знатоком и заводчиком гончих П.Н.Белоусовым. Этот стандарт лёг в основу экстерьерного описания признаков данной породы и не утратил своего значения и поныне.С установлением стандарта у нас и началось введение экстерьера русских гончих в строгие породные рамки.Появились, наконец, и охотники-гончатники, сумевшие действительно серьёзно отнестись к ведению породы и понимавшие основы племенного дела. Они искали хороших производителей и среди своих гончих и на стороне и умели, сообразуясь со стандартом, добиваться типичности и вообще улучшения экстерьера своих собак. Таким образом, создались стаи не только однотипные внутри себя (такие бывали и прежде), но и очень близкие по типу к стаям других охот.Таковы были, например, гончие П.Н. Белоусова, И.Н. Комынина и М.И. Алексеева. Эти собаки были близки к современному типу русской гончей, и заводческую работу их хозяев можно считать как бы закладкой фундамента для той деятельности советских собаководов, которая привела к окончательному формированию и, так сказать, шлифовке современного типа русской гончей.Ко времени Великой Октябрьской революции в России считались реально существующими следующие породы и помеси гончих: русская, арлекин, англо-русская (с включением сюда першинской англо-франко-русской), русско-польская и брудастая. Предполагалось также, что в России имеются чистые польские гончие двух видов: тяжёлая и паратая.Собравшийся в 1925 г. в Москве 1-й Всесоюзный кинологический съезд СССР выработал стандарты перечисленных основных пород. Наиболее важным в работе съезда было признание англо-русской гончей самостоятельной вполне определившейся породой (она оказалась менее разнотипной, чем русская).

При дальнейшей племенной работе с русской и англо-русской породами в СССР были достигнуты высокая породность, отличный экстерьер и небывалая однотипность.Советскими собаководами и кинологами созданы определённые и совершенные типы двух наших основных пород гончих. Речь идёт, конечно, не о тождественности всех собак породы, она не нужна и недостижима, а о том основном сходстве, когда ни у кого не может возникнуть сомнения в однопородности этих собак и когда они легко сравнимы между собой. Породная однотипность не исключает вторичные типы или подтипы, несущие сравнительно мелкие черты различия, по которым опытный глаз может выделить потомков кировской группы русских гончих, например линии чемпиона Гула П.Г. Хлюпина, от собак, сохранивших характерные признаки линии Трубача 293/г.Что касается других пород, то на деле они оказались несуществующими.К 1925 г. не уцелело ни одной значительной группы более или менее типичных и стандартных арлекинов. Не осталось также брудастых и кровных польских. А так называемые русско-польские, местами многочисленные, объединённые лишь одним общим признаком — густо-чёрным чепраком, оказались настолько разнотипными, разношёрстными, что никак не укладывались в понятие породы. К русско-польским относились не только помесь русской и польской гончих, но и вообще всевозможные вымески гончих неизвестного, сплошь и рядом полугончего, происхождения, лишь бы у собаки был чёрный чепрак и общий склад гончей.Постепенно кинологам стало известно, что арлекин как порода исчез, стали попадаться лишь не стандартные гончие с признаками этой породы; брудастая гончая вообще перестала встречаться; русско-польские собаки, в провинции всё ещё не редкие, не могут быть названы породой. Н.П. Кишенский называл ещё две породы — курляндскую и польскую маленькую, или заячью, происходящую, якобы, из Литвы.Если на Всесоюзном кинологическом совещании в 1939 г. всё ещё считали нужным стандарт русско-польской гончей, то Всероссийское кинологическое совещание 1947 г. признало эту породу не существующей.Таким образом, с 1947 г. в СССР признаны только две основные породы гончих: русская и англо-русская.Кинологическое совещание, созванное в 1954 г. Главным управлением по заповедникам и охотничьему хозяйству СССР, признало создание и существование у нас ещё одной породы гончей — эстонской, которая была в последующем утверждена Министерством сельского хозяйства СССР.

➡ ЭСТОНСКАЯ ГОНЧАЯ

Эстонская гончая до недавнего времени была у нас недостаточно известна. Знали о ней лишь на её родине в Эстонской ССР.Эта собака отличается от других наших гончих малым ростом.Работа над созданием такой малорослой гончей была начата под давлением охотничьих законов буржуазной Эстонии, требовавших, чтобы рост гончей не превышал 45 см.Отбирая среди местных гончих малорослых, эстонские охотники-собаководы пускали их в породу. Для закрепления малого роста они ввели в местную породу большое количество крови английской заячьей гончей (биггли) и швейцарской гончей. Впрочем, в создании эстонской гончей участвовали и крупные породы — фоксгаунд и русская.

➡ ЛИТОВСКАЯ ГОНЧАЯ

Литовская гончая – охотничья порода собак, выведенная специально для охоты на лису, кабана и зайца. Собака этой породы обладает высокой скоростью, довольно энергична и имеет звучный, громкий голос. В этой породе нашло оптимальное сочетание качеств западных гончих, известных в старину своим умением работы по кабану и другим представителям копытных зверей и качеств восточных гончих, с их азартом и настойчивостью, какие есть у русских гончих и у русских пегих. Литовская гончая любит работать на охоте самостоятельно. К ее отличительным чертам следует отнести настойчивость и ровность преследования. Именно эти качества помогает ей успешно охотиться на лисицу, зайца или кабана. Практически все собаки этой породы находятся у охотников, поэтому все они рабочие. Впервые о литовской гончей упоминается в 1876 году в журнале Императорской охоты. Тогда эти собаки, как правило, встречались в Шауляе, Рассейняе и Кельме.

➡ ЛАТВИЙСКАЯ ГОНЧАЯ

Латвийская гончая произошла от старинной курляндской гончей – породы, распространенной в Прибалтике столетие тому назад. Собака выводилась целенаправленно в качестве охотничьей. Ей принадлежала роль загонщика – первой гончей в загоне. От собаки требовалось послушание, быстрая реакция, способность к работе в паре с человеком, в непосредственном и тесном контакте с ним. Рабочие качества латвийской гончей напрямую зависели от особенностей национальной латвийской охоты и ландшафта. Лесные массивы в Латвии представлены четко очерченными кварталами со строгими границами. В местных лесах разрешен только облавный тип коллективной охоты. Поэтому латыши путем долгой селекции выводили собаку, отвечающую всем условиям потенциальной работы. Процесс формирования породы был непрост. Собак для вязки искали в различных уголках страны, отыскивая представителей, наиболее близких к желанному типу. Все родоначальники породы были неопределенного происхождения, и селекция велась путем выбора лучших кобелей и сук каждого помета.